Фотография: Илья Питалев/РИА «Новости»
Несколько последних публикаций еще раз подчеркнули тему разделения — вот есть плохие люди, которые поддержали антисиротский закон, есть хорошие люди (мы с вами, дорогие читатели), которые выступили против, между нами пропасть, потому как мы нравственные люди, а они злодеи и уроды. Должен сказать, что мне это представляется в корне неверным подходом. Я еще раз подчеркну, что нахожу закон (вернее, антисиротскую статью в нем) в высшей степени дурным, аморальным и вредным, а попытки его оправдать разговорами, например, про то, что русские дети-инвалиды нужны Пентагону для секретных исследований славянского генофонда, беспомощной ложью, которую неловко и читать.
Но сваливаться в привычную уже риторику «они негодяи, упыри-людоеды, мы ими будем гнушаться, руки не подавать, позор-позор» мне представляется и этически неверным, и практически бесплодным. Так ничего нельзя добиться — даже чистой совести.
В одном из своих выступлений Патриарх упоминает о том, что человек должен определиться со своими ценностями, поставить, исходя из них, свои цели, и определить методы, которыми он их будет добиваться — иначе его решения и поступки будут навязываться ему другими людьми и внешним миром. В самом деле, любая деятельность предполагает какие-то цели — и они должны быть хотя бы ясно осознанными. Чего я хочу добиться? Почему я хочу этого добиться? Как я хочу этого добиться?
Использование греха для достижения целей — будь то цели, связанные с удовольствиями жизни, карьерой или построением материального благополучия, — можно сравнить с употреблением алкоголя и наркотиков. И то, и другое также создает ложное впечатление достижения неких целей — радости, успокоения, комфорта, благополучия, повышения активности. Но мы знаем, что ни наркотики, ни алкоголь никогда не помогали людям достигать целей. Точно так же и грех: никогда, ни при каких обстоятельствах, человек, опираясь на грех, неспособен построить свое счастье и благополучие. Эта величайшая аксиома должна войти в наше сознание — сознание людей изолгавшихся, потерявших способность различать, где добро, а где зло, называющих предательство свободой выбора, клевету — правдой, ложь — истиной. Никогда грех не приводил человека к добру, никогда грех не приводил к достижению целей.
Святейший Патриарх Кирилл
В общественной деятельности — как и в любой деятельности вообще — важно определиться со своими ценностями и целями. Мы чего хотим-то? Если мы этого хотим, что поможет, а что помешает нам этого добиться? Если мы хотим, чтобы общество, в котором мы живем было более справедливым и человеколюбивым, это одно; если мы хотим, чтобы текущий правитель куда-нибудь провалился — это другое.
Я не поддерживаю лозунга «свержения режима» по вполне ясным причинам. Если правитель внезапно обидится и уедет в Бразилию, а на месте правительства у нас будет КС оппозиции в полном составе, для меня совсем не очевидно, что мы окажемся в более справедливом и человеколюбивом обществе, чем до этого. Политические потрясения редко сопровождаются умягчением нравов, а если люди очевидно немудры и недобродетельны сейчас, то нет никаких причин ожидать, что они сделаются мудры и добродетельны, воцарившись. Власть скорее развращает.
Если же оппозиционеры не могут призвать своих лидеров к порядку сейчас, нет никаких оснований надеяться, что они чудесным образом переменятся и станут это делать, если эти лидеры, вдруг, придут к власти.
На Ближнем Востоке падение режимов, очевидно много худших чем тот, при котором мы живем сегодня, не привело ни к умягчению нравов, ни хотя бы к более безопасной и обеспеченной жизни. Это сложно свалить на особенности арабского менталитета, потому что революция 1917 года случилась вовсе не в арабской стране.
У людей могла быть масса обоснованных претензий к властям в 1917 году — все-таки три года неслыханно масштабной войны — но если бы они могли видеть, на что они меняют «прогнивший царский режим», вероятно они кричали бы «долой» не так восторженно. Опыт отечественной и мировой истории побуждает смотреть на революционное опьянение с большой холодностью — мы знаем, каким бывает похмелье.
Я не вижу никаких, абсолютно никаких, оснований надеяться на то, что падение режима как таковое породит более справедливое и гуманное общество. Я вижу основания полагать, что оно только снизит и тот невосхитительный уровень правды и милости, который у нас есть.
Поэтому я нахожу вопрос «а чего мы хотим-то — исцеления язв общества или падения режима?» важным. Это сильно разные вещи, между которыми приходится выбирать. Освобожденная Ливия у всех перед глазами, и нужно быть Маккейном, чтобы воодушевляться таким зрелищем.
Если же формулировать цель как оздоровление государства и общества, нам стоит задуматься над тем, что такое праведность, и чего мы хотим, когда мы хотим более праведного общества. Одна из постоянных ошибок наших политических дискуссий — это то, что праведность определяется чисто негативно, через отсутствие компромата, чего-то, что можно предъявить человеку как его преступление. Отсюда возникает война компроматов — «в ваших рядах воры!» — «а в ваши мало того, что воры, еще аж и целые педофилы». Это война ведет к общему понижению нравов, когда ее участникам и зрителям настойчиво внушается, что все вокруг, независимо от лагеря, делятся на две категории — явных мерзавцев и еще не разоблаченных мерзавцев. Весь мир таков, что и стесняться нечего.
Праведность в библейском контексте определяется иначе, позитивно — через правильные отношения. Праведник — это тот, кто находится в правильных отношениях с Богом и ближними. Оправдание, как оно описывается в Библии, особенно у Апостола Павла, это не просто снятие с человека обвинений (хотя и это тоже), это приведение его в правильные отношения с Богом, и, в этом контексте, с ближними. Оправданный человек — это не человек, на которого нет компромата. На Апостола Павла был очень серьезный компромат. И на Петра. И много на кого еще. Праведник — это человек прощенный и принятый, восстановленный в отношениях с Богом и ближними.
Приведение людей к примирению с Богом есть задача не политическая, а миссионерская. Однако подходя к общественным задачам, мы можем и должны обращаться к опыту нашей веры и предлагать нашим ближним — в том числе неверующим — то, что они могут воспринять к их и нашей пользе.
Поэтому мы можем говорить о горизонтальном измерении праведности — правильных отношениях между людьми. Доверии и принятии, признании общности и взаимных обязательств. Россию отличает очень низкий уровень взаимного доверия, и нам стоит подумать над тем, как мы можем его повысить. И слово Божие дает нам важный пример того, как.
По слову Апостола, в Иисусе Христе открывается праведность Божия. Эта праведность проявляется не в том, что Бог предает грешников праведному суду — но в том, что Он сам, в лице Иисуса Христа, несет на Себе их грехи, и предлагает им покаяться и примириться. «Итак мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом. Ибо не знавшего греха Он сделал для нас [жертвою за] грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом. (2Кор.5:20,21)» Праведность состоит не в уничтожении грешников, но в их восстановлении в отношениях с Богом и друг с другом. Как пишет Апостол в другом месте «И вас, бывших некогда отчужденными и врагами, по расположению к злым делам, ныне примирил в теле Плоти Его, смертью Его (Кол.1:21,22)»
Враждебные и ожесточенные грешники не заслуживают ничего, кроме окончательного осуждения, но Бог во Христе настойчиво ищет примирения с ними. Бог восстанавливает именно плохих людей: «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни. (Тит.3:3-7)» «Праведность» в Писании чаще ассоциируется с примирением, чем с судом. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе. (Рим.14:17)».
Итак, миссия христиан в этом мире — быть служителями примирения. Грешники могут примириться с Богом и друг с другом, отношения, разрушенные грехом, могут быть восстановлены, бывший гонитель, предатель, вор, проститутка, могут стать святыми, глубоко своими Богу и друг другу.
Одно из самых глубоких расхождений между библейским и мирским взглядом на человека состоит в том, что мир не разделяет грех и человека, в то время как для благой вести принципиально важно, что такое разделение возможно и необходимо. Мир говорит либо «если ты любишь меня — люби и мои грехи» либо «поскольку мы ненавидим его злые дела, мы ненавидим его самого». Требование любить грех из любви к грешникам пока громче звучит в других странах, нам приходится иметь дело с другим — с требованием ненавидеть грешников из ненависти ко греху. Но для христианина грешник — это потенциальный святой, гонитель — это потенциальный Апостол, враг — это потенциальный друг.
Переведем это на язык общественной жизни. Христианское противостояние не есть противостояние людям — это противостояние дурным решениям или дурным обычаям, ради самих самих этих людей. Эти дурные решения или обычаи разрушают праведность в смысле мира, правильных отношений между людьми. Христианин ищет примирения и исцеления, не кары плохим людям.
Те, кто принимает дурные решения — наши собратья по человеческому роду. За них тоже умер Христос. Его воля состоит в том, чтобы они покаялись и спаслись.
Одна из причин, по которым я нахожу невозможным присоединяться к протестному движению — это то, что в этой среде ненависть не только возводится в добродетель, но в основную добродетель. Как это прекрасно сформулировала известная блоггерша в прекрасной шубе, «Не ненавидеть — непорядочно. Чувствую себя предательницей, когда градус ненависти понижается от усталости. Как говорили в ФБ у Тимофеевского, вы привыкли ненавидеть Путина лениво и устало, как грязный снег. А надо ненавидеть страстно. Иначе душа превратиться в манную кашу» И это, пожалуй, основная причина бесплодия движения. Задыхаться от ненависти — абсолютно бессмысленная и бесплодная реакция. Так вы ничего не добьетесь — и слава Богу. Если бы вы добились, это было бы очень плохо.
Что можно было бы делать? Давайте обсудим. Для начала я бы предложил две вещи. Во-первых, выйти из толп. Каждый из нас думает за себя, решает за себя и не оглядывается на лидеров — будь то лидеры власти или лидеры протеста. Это наш личный выбор и наша личная ответственность перед Богом. Грустно видеть, как люди совсем неглупые и незлые следуют за лидерами, о которых так хорошо отозваться, увы, нельзя.
Не перепощивайте глупости.
Не вписывайтесь за некоторых деятелей просто потому, что за них вписывается «ваш» лагерь или просто потому что они ненавидят тех, кого среди Ваших друзей положено ненавидеть.
Думайте за себя — у Вас получится, и более того, может оказаться, что другие люди думают также, как Вы.
Во-вторых — говорить правду друг другу, властям, политикам. Вернее — то, что мы, рассмотрев настолько честно, насколько можем, видим как правду — без претензий на непогрешимость. Выслушивать людей, которые с нами не согласны. Но говорить открыто, если мы против — любое лидерство губят не мятежники, а подхалимы. Мятежники уже потом за ними доделывают.
В-третьих — говорить эту правду с любовью. Праведность состоит не в том, чтобы отторгать плохих людей, а в том, чтобы отторгать плохие поступки. Праведность состоит в том, чтобы искать восстановления правильных отношений между людьми. Человек не определятся своими самыми дурными решениями — грешник и грех должны восприниматься раздельно. Это как когда Вы всерьез стараетесь обратить человека к вере — вы с ним не соглашаетесь, спорите, Вы видите его грехи именно грехами, но Вы не хотите его оттолкнуть. Дума и Президент совершили неправильный выбор — но это не значит, что можно кричать, что они упыри и людоеды. Игра на понижение — «все вы мерзавцы!» — «вы все не лучше!» разрушает в обществе остатки праведности. Праведность увеличивается там, где враги примиряются, а не там, где вражда усиливается, где отношения восстанавливаются, а не там, где их решительно порывают.
Поэтому не надо говорить о том, что мы окончательно разделились — окончательное разделение произойдет на Страшном суде, и нам не дано знать, кто в итоге окажется по какую сторону. Говорить «отойдите от меня, проклятые» — не наше дело; более того, нам это прямо запрещено. Мы можем (и должны) иметь суждение о поступках, привычках или взглядах людей — но мы не можем полагать кого-либо исключенным из спасения, так что нам, чистым и спасенным, остается только разорвать с ним всякие контакты.
В глазах же людей такое разделение выглядит нелепо. Очень скоро выясняется, что человек, занимающий правильную позицию в отношении пререкаемого закона, совершенно необязательно человек нравственный в других отношениях. Более того, в рядах «чистых», отрекшихся от жуликов, воров и подлецов, отрясших прах, увенчавшихся белыми лентами, вышедших из Вавилона, очень скоро обнаруживается все то же жульничество, воровство и подлость, если о более тяжких грехах умолчать — о них вам и без меня с охотой расскажут.
Бывает и так, что человек, поддержавший закон, вовсе не является законченным мерзавцем. Он может, в свободное от тех двух минут, которые он потратил на свой комментарий, время, делать и что-то высшей степени доброе и похвальное. Было бы проще жить в мироздании, где все люди, принимающие явно дурные решения, являются законченными мерзавцами — но мы в таком мироздании не живем. В реальном мире все очень запутанно.
Поэтому имеет смысл говорить не о плохих/хороших людях, и уж тем более не о плохих/хороших сообществах, а о плохих/хороших решениях или обычаях — потому что решения можно принимать или пересматривать, обычаев держаться или отказываться от них — а от людей вы никуда не денетесь, нам всем и дальше жить в одной стране. Если вы, конечно, собираетесь что-то менять в ней, а не поравалительстовать.
В институтах, сообществах и конкретных людях добро и зло смешаны самым причудливым образом, и их невозможно полностью отвергать или безоговорочно принимать. Надо избирательно поддерживать добро и отвергать зло.
Чтобы что-то реально изменить в обществе, надо изменить поведение людей. А для этого людьми не надо гнушаться — с людьми надо говорить. Терпеливо объяснять то, что кажется очевидным. Спокойно возражать по существу. С чем-то соглашаться — вот это вот хорошо, а вот это — ни в какие ворота. Предоставить ярость и гнев Тому, кто явит их в положенный день, и вести себя мягко и кротко. Верить в то, что взгляды и поведение людей можно изменить словами — иначе надо просто молчать. Стремиться к примирению, а не к разрыву, к уврачеванию греха, а не уничтожению (физическому или символическому) грешников.
Праведность состоит не в том, чтобы полыхать яростью и гневом на плохих людей. Праведность — это правильные отношения с Богом и ближними.
Автор: Сергей Худиев
