«Может ли верующий православный христианин говорить: „Святитель Николай не ударял в ланиту Ария“?» — задает вопрос, например, наш современник протоиерей Владимир Переслегин. И тут же категорически заявляет: «Нет, не может — так как вера в то, что Николай Угодник ударил Ария по щеке и был за это подвергнут церковному наказанию и заточению в темнице, является верой Православной Церкви». Вот так, ни больше, ни меньше…
В предыдущее празднование в честь свят. Николая, 22 мая, пришлось лично самому слышать из уст проповедавшего священника о том, как святой проявил ревность по вере, заушив Ария…
Но есть ли серьезные основания для такого, мягко выражаясь, странного утверждения? Можем ли мы найти какие-то указания на это в святоотеческом или богослужебном предании?
В «Похвальном слове» преп. Андрея Критского в честь свят. Николая приводится такое любопытное свидетельство, как обращение им к правой вере одного заблуждавшегося и впавшего в ересь епископа: «Кого не поразит твое великодушие? Кто не удивится твоему тихому и кроткому нраву? Твоему миролюбивому и смиренному духу?
Некогда ты, как повествуют, осматривая лозы винограда Христова и, встретившись с мужем блаженной памяти Феогнием (который был тогда маркионитским епископом), словами Писания обличал его в заблуждении до тех пор, пока не обратил от лжи к истине. Но поскольку в нем таилось раздражение, происшедшее от сего обличения, ты, заметив это, возвышенным голосом произнес к нему сие апостольское увещание: да не зайдет солнце в гневе нашем (Еф. 4, 26). Брат мой! помиримся».
Это свидетельство полностью соответствует той самой характеристике, которая дана в тропаре Николаю Угоднику: «правило веры и образ кротости». Кротость, конечно, не означает непременно тихости. Христос как образец кротости и смирения мог подчас жестко и прилюдно обличить кого-то из Своих противников. Мог ли Он, однако, кого-то ударить? Подобное себе представить невозможно и немыслимо. Какие же основания тогда утверждать подобное о святом угоднике, старательно подражавшем Христу?
В первом дошедшем до нас Житии свят. Николая в редакции преп. Симеона Метафраста (Х в. по Р.Х.) по поводу возможного его участия в работе первого Никейского Собора можно прочесть следующее:
«Когда Константин, первый благочестивый император, правил державой ромеев, и великий его архиерей наставлял народ православным догматам, с корнем вырывая все враждебное и несогласное с ними, в Никее собирается все православное духовенство, чтобы утвердить основы благочестивой веры, предать осуждению богохульную ересь Ария и упрочить во всей церкви мир. Оно постановляет считать Сына равночестным Отцу и единосущным.
Пречудный Николай тоже был на этом святом соборе и решительно восстал против ереси Ария. Опровергнув ее и определив для всех незыблемый канон православной веры, он покидает Никею и возвращается к своей пастве, путеводя всех к добродетели и поучая еще ревностнее прежнего».
Больше об участии святого на соборе в данной версии Жития ничего не говорится.
В богослужебных текстах, например, Всенощного бдения под 6/19 декабря можно найти ряд указаний на то, что свят. Николай сыграл важную роль в выработке вероучительных решений Никейского Собора. Например, в стихирах Великой вечерни святой называется «победителем Ария и его пособников», «лопата, развеивающая Ариевы подобные плевелам учения», а в каноне утрени говорится: «Оком ума провидя будущее, учениями правыми ты насытил всех: объявив нам Сына Отцу Единосущным, ты безумие Ария истребил, предложив как веры православной столп священные твои деяния» (песнь 6).
В известном Акафисте свят. Николаю Чудотворцу мы читаем: «равна бо Отцу Сына исповедал еси, соприсносущна и сопрестольна, Ария же безумнаго обличил еси», или «радуйся, Ария возбесившагося от собора святых отгнавый». Но никакого вывода о допущенном физическом воздействии на Ария отсюда нельзя вывести вовсе!
Однако в дальнейшем, вопреки всему святоотеческому и богослужебному преданию о святителе Николае, в его жизнеописании появляются совершенно неуместные черты, которые кочуют из книги в книгу и озвучиваются из проповеди в проповедь. Это, конечно, известная вставка о якобы «заушении» Ария святителем.
Согласно исследованию протоиерея Ливерия Воронова, опубликованному в Журнале Московской Патриархии в 1961 году («Святитель Николай — ревнитель и защитник православия»; № 6, сс. 65–75; № 7, сс. 66–74), она появляется только в XVI веке благодаря иподиакону Дамаскину из Фессалоники, а затем попадает в славянскую редакцию жития свят. Димитрия Ростовского.
Известные церковные историки В. В. Болотов или А. В. Карташев вообще считали само участие свят. Николая на первом соборе легендой, не имеющей исторических оснований, но прот. Ливерий считает, что богослужебным преданием и свидетельствами некоторых византийских отцов, начиная с патриарха Фотия, всё же пренебрегать не стоит: за ними вполне могло стоять реальное столкновение свят. Николая, пусть и не входившего в число делегатов Собора, и Ария, которого святитель резко обличил, но, разумеется, словесно.
Но тогда сами сторонники Ария, включая весьма приближенного к императору Константину епископа Евсевия Никомидийского, решили расправиться с ним и изолировать его, упрятав в тюрьму. В случае же физического применения силы к Арию никакой епископ не имел бы ни малейшего шанса на восстановление в сане, согласно27-му Апостольскому правилу («Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, бьющего верных согрешающих, или неверных обидевших, и через сие устрашать желая, извергать из священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал»).
А согласно55-муправилу («Если кто из клира досадит епископу, да будет извержен. Правителю людей твоих да не говори зла») вероятность лишения сана оставалась весьма велика. Вот тогда и проявилось чудесное божественное вмешательство в случае со святителем, согласно последующим редакциям жития, уже после преп. Симеона Метафраста!
Прот. Ливерий предполагает, что до поры, до времени то устное предание об обличении Ария в Церкви не решались закреплять письменно и вообще как-то обнародовать его, чтобы не давать повода для критики или злословия святого, «ибо всегда могли бы найтись недостойные люди, которые стали бы чернить или личность свт. Николая, обвиняя его в излишней ревности, или судивших, а затем оправдавших его, никейских отцов, приписывая им „попустительство“ в отношении своего собрата».
Но времена меняются… И то, о чем когда-то предпочитали не слишком распространяться, в XVI веке не просто закрепляется, но выдается в совсем уж неправдоподобной форме, и многими ревнителями веры, явно не по разуму, считается чуть ли не достоинством святого! На русской почве, увы, здесь был и остается устойчивый спрос. Ведь если столь великий святой позволил себе «заткнуть рот» еретику таким вот радикальным способом, то и свои собственные страсти, как гнев и ненависть в отношении инакомыслящих внутри Церкви, вполне можно оправдать.
Очень многие склонны воспринимать этот устойчивый миф в отношении святителя либо по простодушию, либо по невежеству, считая его за настоящий голос Церкви. Но мифы и разного рода «бабьи басни», распространяемые подчас из вполне благих побуждений (подобно тому, как в первохристианские времена дело обстояло с апокрифическими Евангелиями помимо канонических), все-таки необходимо разоблачать. Поскольку здесь речь идет об очень важном в христианской жизни — каким примерам кротости нужно подражать и как она проявлялась у великих святых, напраслину на которых возводить в данном случае совсем уж неуместно!
